Больницу Эжвинского района намерены вывести на новый уровень. Предстоит долгий путь: от ремонта до изменения отношения самих сотрудников к работе. Из-за отсутствия финансирования учреждение двигается в направлении трансформации небольшими шагами. Что уже удалось сделать, стало ли меньше жалоб от пациентов и как персонал учат эмпатии и бережливости, в интервью БНК рассказал главный врач Олег Удоратин.

Фото Виктора Бобыря

— Эжвинская больница регулярно сталкивалась с объективными претензиями от пациентов. Сейчас вы много жалоб получаете?

— Почему вы решили, что они объективного характера?

— Например, ситуация с аутсорсингом питания в больнице в 2022 году: задержка еды, плохое качество. Это объективные жалобы.

— Это жалобы не на нас, а на поставщика. Это разные вещи.

— И все же какие оперативные меры предпринимаете по жалобам?

— Стало намного меньше жалоб. Основные обращения граждан — отсутствие современного оборудования, отсутствие ремонтов. Мы направили заявку в министерство здравоохранения на выделение дополнительных средств на покупку необходимого оборудования. Минимум 700 миллионов рублей: 500 миллионов на ремонт, 200 — на оборудование.

— Читатели пишут нам, что у вас, например, вся вентиляция со времен коронавируса и до сих пор заклеена пленкой. Это технически обосновано или небрежность?

— Это не небрежность. Требования со времен коронавируса еще никто не снимал. Поэтому, естественно, мы выполняем это требование Роспотребнадзора.

— Больницу, по словам и.о. министра здравоохранения Игоря Дягилева, хотят сделать образцово-показательной. Что для этого уже сделано? Какие крупные преобразования будут?

— Выделят деньги — будем преобразовывать. Не выделят — какие проекты?

— Обсуждается ремонт помещений в больнице. Уже есть проект, техническое задание?

— У нас есть единственный действующий проект, проектно-сметная документация на вентиляцию на оба здания — терапевтический и хирургический корпусы. Они прошли центр индексации и готовы к работе.

— И по ним тоже ждете финансирование?

— Да. Нужно почти 180 миллионов рублей.

— Будете заявляться в федеральный и республиканский бюджеты, искать внебюджетное финансирование?

— Внебюджетных денег у нас на самом деле очень много. Федеральные деньги – я думаю, тут никакая программа не сработает. Мы не онкология, не болезни сердечно-сосудистой системы. Это республиканские деньги будут. Мы, естественно, подаемся на финансирование по узким направлениям. Нейрохирургия, урология, акушерство-гинекология, реабилитация. Только за прошлый год по федеральной программе в рамках софинансирования с республикой нам выделили 92 миллиона рублей на покупку реабилитационного оборудования. Отделение реабилитации сейчас работает на полную мощность, услуги бесплатны в рамках системы ОМС.

— На какие основные проблемные точки нужно обратить внимание в Эжвинской больнице? Кроме вентиляции, о которой вы сказали.

— На все. Вы видите, в каком все состоянии.

— То есть снести и построить заново?

— Снести никто не даст, естественно. А то, что надо работать в направлении ремонтов, в направлении оборудования, в обустройстве территории, безусловно, так.

— В вашей практике вы с такими сложными объектами уже работали?

— Я был главным врачом Сыктывкарской горбольницы №1, и в принципе это учреждение тоже было в тяжелом положении. Сейчас люди туда идут. Я использую не только свой опыт, но и опыт других людей. Мы часто встречаемся с главным врачом Воркутинской больницы скорой медицинской помощи Сергеем Бакаевым, друг у друга подсматриваем способы управления.

— В Общественной палате Коми был представлен проект изменений в больнице. Например, розовый корпус перекрасят, а это уже новое восприятие учреждения. Какого цвета он будет, если дадут деньги?

— Не очень корректно говорить «покрасить». Отремонтировать фасадную часть – это необходимо. Восстановить стыки между плитами, провести утепление, закрыть хорошими стеновыми панелями в едином архитектурном стиле с использованием цветов республики, нашего флага, например, сделать подсветку, обозначить наименование в неоновом цвете.

— С начала 2023 года вас постоянно посещают общественники, организации. Это вообще что-то дает? Или вы слышите только претензии?

— Пусть ходят, смотрят, это полезно — знать, где мы живем, чем дышим, как работаем.

— В начале беседы мы говорили о питании в больнице. У вас был опыт ауторсинга и пищеблока. Как сейчас работаете? Кормите вкусно?

— Пищеблок работает в штатном режиме. Проводится его текущий ремонт, тоже в штатном режиме. На ремонт пищеблока министерство [здравоохранения] выделило 10 миллионов рублей. Мы поменяли тяжелое оборудование: варочные котлы, духовые шкафы, сковородки. Занимались электробезопасностью, потому что, к сожалению, оборудование было начала 1970-х — конца 1980-х годов. Кормить стали намного вкуснее. Мы обеспечили контроль за продуктами питания, которые заходят на пищеблок. Тех поставщиков, которые привозили свеклу размером с мой ноготь, теперь нет. То, что ты положил в котел, то ты и будешь есть. Если это хорошие продукты, то и каша хорошая получится.

— Аналогия с продуктами подходит и под коллектив: если будут достойные сотрудники, то и качество помощи будет высокое. Сейчас ваши специалисты как раз на курсах от Академии госслужбы. Чему их учат?

— Это целая программа, рассчитанная на девять месяцев. Пациентоориентированность, эмпатия. Основной посыл — экономное, бережливое производство во всем, в отношении пациентов, самого себя, коллег и руководства. Если человек не может самоорганизоваться и организовать рабочее место, убрать лишние движения, это распространяется на все, в том числе на работу отделений, отношение к пациентам. Представьте себе: в отделении стоит три больших старых телевизора, которые мы получили в подарок лет 12-13 назад, их никогда не включали. Все это время они просто стояли, а санитарка их два раза в день протирала. Они нерабочие, занимают место, а сотрудник выполняет ненужную работу, тратит время. На вопрос зачем? Ответ: вдруг пригодится? Не пригодится. Мы обозначили подобные триггерные точки и избавляемся от них. От телевизоров с трудом избавились, ждем списания.

— Коллектив положительно реагирует или все-таки сопротивляется?

— Когда заходили в учебный процесс, было отторжение, непонимание. Кто постарше, им сложно избавиться от всего лишнего. Но когда стали понимать, что это помогает, им стало интересно. Вовлеченность в учебный процесс резко выросла.

— Радикальных мер, увольнения тех, кто не готов адаптироваться и меняться, не будет?

— Если коллектив меняется, то такие люди становятся элементами, которые сами уходят. Им некомфортно становится в обновленной среде. Понятно, что увольнять сотрудника за то, что он не вовлечен в учебный процесс, никто не будет.

— Кадровый голод у вас сейчас есть?

— В большей части по среднему медперсоналу. Нам не хватает около 100 человек. Дело в том, что большинство выпускников колледжа не жаждут идти работать по специальности. Они уходят: кто губки красить, кто глазки, кто ноготочки делать. Идут в поликлинику, потому что работа там с доктором спокойнее, чем на смене в хирургическом отделении. Естественно, практику они у нас проходят, с ними занимаются педагоги, которые являются действующими докторами. Наставничество есть.

— Уходят ради высокого заработка. А в Эжвинской больнице заработная плата конкурентоспособная?

— Конечно. У нас зарплата медсестер от 50 до 70 тысяч рублей. Если операционная сестра, то она может заработать и на порядок больше. У докторов еще выше. Это бюджетное учреждение. У работника есть не только зарплата, но и все гарантии, в том числе северные, декретный отпуск, компенсация за отпуск. Зарплата стабильная. У нас есть персонал, который готов работать. Сейчас приехал опытный уролог из Мурманской области, он будет транслировать свой опыт молодым ребятам, которым 35 лет — их четверо. Но не на чем транслировать.

— В отсутствие оборудования не боитесь потерять таких уникальных специалистов?

— Понятно, что если человеку неинтересно будет работать, он уедет. К тому если он выполняет высокотехнологичные операции, это добавляет к его оплате деньги, причем неплохие. Если эти операции не проводить, зарплата страдает. Мы стараемся делать так, чтобы врачи реализовали себя. Но чтобы купить оборудование, нужны республиканские деньги. Мы не можем потратить деньги ФОМС, если это оборудование стоит свыше 1 миллиона рублей. Кровати мы можем купить, у нас аукционы на мелкое оборудование проводятся. Но что-то тяжелое — возможности нет, ждем апрельскую сессию Госсовета Коми.

— Возвращаясь к жалобам, что вы бы ответили пользователям?

— Всем мил не будешь. Самое главное — работать и идти к цели. У меня принцип такой. А если неделя прошла, и я не сделал что-то реальное — то время потеряно зря.

БНК